- Федор Савельевич, в какой мере характеры популярных героев ваших мультфильмов схожи с вашим собственным?
- Все мои фильмы в той или иной мере автобиографичны. Я говорю об авторских, потому что в 200 фильмах я работал просто как художник-мультипликатор. Я считаю, что больше всего моих личных черт воплотилось в образе льва Бонифация. Но больше всего люблю Топтыжку, потому что его я придумал целиком сам - и образ, и сценарий.
- Не жалко ли вам, что эти самые любимые вами персонажи уступают в популярности Винни-Пуху?
- Винни-Пухом я горжусь. Это целиком и полностью наш авторский персонаж, ничуть не похожий на диснеевского. Но если бы не было книги Милна, которая сама по себе любима и популярна, не было бы и фильма. Кроме того, этот персонаж многим обязан Евгению Леонову. Когда Леонов пришел в студию и встал перед микрофоном, готовясь произнести первые фразы роли для пробы, он вдруг внешне стал так похож на этого забавного симпатичного медвежонка себе на уме, что я потом учитывал черты, жесты, мимику Леонова в своих рисунках, и это во многом отразилось на внешнем облике Винни-Пуха в фильме. А еще были забавные случаи: по ошибке аниматоров у него возникла неуклюжая походка, когда верхняя лапа идет туда же, куда и нижняя. И мы решили это оставить, получилось очень трогательно и выразительно.
- То есть нужный эмоциональный настрой - лучшая основа для выбора стилистики визуального ряда?
- Лучшая основа - правильное ощущение образа. Но эмоции эмоциями, а еще, конечно, очень важна школа. Я абсолютно убежден, что наша российская классическая - самая лучшая. Она во многом восходит к диснеевской, но имеет множество своих оригинальных наработок и традиций. Сейчас торопятся, стремятся деньги вложить-получить. Но исчезает главное - человеческое и художественное начало. Мы над Винни-Пухом работали три года, каждая серия - по году. Сейчас представить себе такие затраты труда и времени на 15-минутную ленту невозможно. Однако за время этой работы мы так вживались в материал, что появлялось много творческих находок, на поиск которых сегодня порой просто нет времени.
- Кого из ваших учеников вы считаете наиболее точным последователем вашего направления в мультипликации?
- Юру Норштейна. То, что он делает, не похоже на то, что делал я, но он настоящий гений, и это главное. Я всегда выступал за то, чтобы мультипликация выражала авторский художественный взгляд, а не превращалась в демонстрацию технических приемов.
- На ваших фильмах выросло не одно поколение российских детей. Мнением ваших собственных детей и внуков вы интересовались в процессе работы?
- Мои дети уже были достаточно взрослыми, когда я работал над своими основными мультфильмами, а внучка Настя вообще выросла в Америке. Она скрипачка, работает сейчас в Европе и Америке, а в России записывает диски. Она тоже увидела мои фильмы уже достаточно взрослой, но я рад, что они в ее восприятии не уступили зарубежной массовой продукции. Это тем более приятно, что книгу Милна, скажем, она знает на английском. Впрочем, я, разумеется, опирался на оригинал, я ведь владею четырьмя языками, во время войны работал военным переводчиком, потом переводил книги по мультипликации, читал лекции на иностранных языках.
- Вы сейчас продолжаете преподавать?
- Консультирую. Ездить куда-то и вести занятия мне уже не позволяет здоровье. Студенты приходят ко мне, это регулярные встречи, так что я чувствую себя включенным в рабочий режим. Смотрю все новые работы, которые только успеваю. Вижу немало интересного. Конечно, много новых технологий, но не нужно целиком и полностью полагаться только на них, нужно сохранять и развивать нашу отечественную школу. Я много об этом думаю и сейчас занимаюсь разработкой программ для преподавателей режиссерских курсов, которая помогла бы это осуществлять практически.
ЯРОСЛАВ СЕДОВ, Материал опубликован в "Газете" №77 от 27.04.2007г.